Девяносто пятый по счету сезон Алтайский краевой театр драмы открыл в конце минувшей недели спектаклем «Барышня-крестьянка». За три премьерных дня лирическую комедию, поставленную по мотивам повести Пушкина, посмотрели около двух тысяч зрителей. Разброс мнений, как водится, получился полярным, начиная с того, что «этот лубок не имеет никакого отношения к Александру Сергеевичу» и заканчивая уверенными прогнозами по поводу кассового успеха «легкого как пушкинский слог» спектакля.
И Пушкин – это еще не наше все. Весь сезон в драматическом театре краевой столицы пройдет под знаком русской классики.
- После «Барышни-крестьянки», которую поставил народный артист России Александр Зыков, в октябре представим на суд зрителей еще одно произведение Пушкина – «Станционного смотрителя», - говорит директор Любовь Березина. - Год назад в рамках пушкинской лаборатории наши зрители увидели милый эскиз режиссера Максима Астафьева. Теперь этот эскиз превратится в полноценный спектакль на экспериментальной сцене. После новогодних праздников приедет Алексей Логачев, ранее ставивший у нас «Пленных духов» и «Укрощение строптивой». Логачев будет делать «Зойкину квартиру» по Булгакову. А завершится сезон постановкой бунинских «Темных аллей», которая доверена Максиму Астафьеву. В театр пришло новое пополнение артистов. Они уже задействованы в «Барышне-крестьянке».
Кроме новичков в спектакле дебютировали студенты второго и третьего курсов местного института культуры. Студенты сыграли в массовке – дворовых людей помещиков Муромского и Берестова. Помещиков долго не брал мир из-за того, что один считал себя славянофилом, а другой – западником. В постановке Зыкова нестареющая российская тема обыгрывается обстоятельно и со смаком. Мохнатые шапки, красные куртки, килты, кеды и футбольный мяч у дворовых Григория Муромского, ведущего хозяйство «на английский манер», спорят с венками, лаптями и ярмаркой наливок крестьян помещика Ивана Берестова, не терпящего «либералов». Однако ж общность российской и европейской культуре никуда не денешь. Сын Берестова читает дочери Муромского сонет Шекспира. В замечательной музыке, написанной композитором Андреем Федоськиным, чудным образом переплетаются голоса балалайки и волынки. И крепостные крестьяне складно отплясывают необычный микс русского танца с ирландским ривердансом. В спектакле вообще много музыки и песен – аж девять танцевальных номеров и семь песенных, что дало повод некоторым критикам окрестить его мюзиклом.
Сам же режиссер Александр Зыков называет пушкинскую повесть «историей любви русских Ромео и Джульетты»:
- В отличие от Италии, где вражда двух семей приводит к трагическим последствиям, в России все по-другому. Ничего удивительного. Чтобы поскандалить с неприятным тебе соседом, нужно долго ехать по плохой дороге, которая может вывести неизвестно куда. Да еще не факт, что транспортное средство выдержит – всем знаком хрестоматийный разговор двух мужиков в гоголевских «Мертвых душах» про бричку Чичикова: доедет ли колесо до Казани или Москвы. Может, сосед тебе и неприятен, но ссориться с ним лень, пусть себе живет. Оголтелая злоба настоящей России не присуща. Дворня семейств Монтекки и Капулетти берет пример с хозяев и тоже враждует, в России такого нет.
Спектакль заканчивается свадьбой молодых людей, примирением родителей и пением массовкой гимна великой силе любви. Гимн поется на мотив известной песни, куплеты взяты из знаменитых пушкинских стихов. Барам приятно, крестьяне рады и зрители довольны. Хэппи-энд.
Цифра
На оформление сцены ушло почти 600 метров ткани. Декорации вручную расписывались около двух месяцев. Бутафорский цех изготовил для актеров больше 30 головных уборов, а пошивочный столько же костюмов.
Сергей Зюзин ("Российская газета", №214 (7082) от 22 сентября)
