14 июня в театре драмы начались гастроли Новокузнецкого драматического театра. Накануне первого спектакля – «Дона Жуана», поставленного хорошо известным барнаульцам Романом Феодори по пьесе Мольера, удалось побеседовать с главным режиссером Новокузнецкого театра Андреем Черпиным. Кстати, сегодня вечером можно увидеть как раз спектакль Андрея Владимировича – «Лес» по пьесе Островского.

- Андрей Владимирович, Барнаул для вас не чужой город. Не так уж и давно вы поставили в Молодежном театре Алтая «Ревизора», где Городничего играл Валерий Золотухин. Какие воспоминания остались?

- Очень тяжело тогда работалось. Многих вещей я еще боялся, не хватало опыта. На роль Хлестакова пригласил артиста из другого театра. Было трудно найти общий язык с труппой. А я, молодой режиссер, не понимал, что своим приглашением внес довольно конфликтную ситуацию в устоявшийся коллектив.

- Золотухин как-то помог вам?

- Валерий Сергеевич был идеальный артист. Он делал то, что я еще и не успевал сказать. Валерий Сергеевич оказался очень послушным артистом. И всегда что-то предлагал! Но если я говорил «нет», он сразу отказывался. С Золотухиным работать было удобно и интересно.

- Вы второй сезон занимаете пост главрежа. Как чувствуете себя в этой ипостаси, от которой многие режиссеры активно открещиваются?

- Всякое бывало за два года, иногда возникало ощущение, что нахожусь с труппой на грани разрыва, но, мне кажется, сейчас мы нашли возможности для взаимопонимания. Надеюсь, сделаем хорошие спектакли в новом сезоне. В начале его Петр Шеришевский будет ставить «Женитьбу Фигаро», потом я возьмусь за большой детский спектакль «Остров сокровищ» по всем известному произведению Стивенсона. Мы приглашаем Александра Огарева, он будет делать «Игрока» по Достоевскому. Запланирована у меня поездка в Томск – предполагаю сделать там спектакль по рассказам О’Генри. А в конце сезона в наших планах – коммерческая комедия. Она и для кассовых сборов нужна, и для уравновешивания репертуара – у нас хватает серьезных постановок. Тут и «Иванов», и «Господа Головлевы», и «Лес»…

- На ваш взгляд, какой период переживает российский театр?

- Банально, конечно, звучит, но театр всегда отражает то, что происходит в обществе. Сейчас в отечественном театре господствует неолиберальная тенденция, связанная с заимствованием форм европейского театра, уход в документализм, деконструкция традиционных текстов и попытка найти какой-то новый, неожиданный взгляд на привычное прочтение того или иного материала. Для нас это часто не очень органично. Плавного перехода не получается. Понятно, что современный мир требует новых средств выражения. Но хорошо, когда они возникают на собственной почве, а не когда они искусственно привнесены. На мой взгляд, эта тенденция ломает традиции российского театра. Хотя мостиком к ней могли бы стать теоретические и практические работы Анатолия Васильева, которые могли бы соединить прошлое и современность. Но Васильев остался на обочине. Остаются отдельные фигуры – такие, как Лев Додин, к примеру. Несмотря на разные формы, в которых он пробует ставить спектакли, Додин с водой ребенка не выплеснет, смысловая и духовная плотность постановки всегда будет сохранена.

Противоположного течения неолиберальной тенденции пока нет. А любые попытки выйти за пределы этого достаточно тенденциозного пути не встречают особой поддержки и понимания.

- Вы имеете в виду поддержки критиков?

- Да, конечно. Появился феномен, который очень сильно повлиял на наш театр. Театральная лаборатория. Критики ездят по стране, предлагают театральный материал и подобранных по своему вкусу режиссеров, как правило, молодых. Эскизы спектаклей делаются за три-пять дней. В них, естественно, нет необходимой профессиональной проработки. С точки зрения профессии, это работы в стиле «тяп-ляп». Режиссеры вынуждены искать яркие, эффектные ходы, иногда не очень отвечающие содержанию материала пьесы. Здесь требуется и определенная актерская игра. Она либо тяготеет к документальности, либо стремится к форсажу, повышенной экспрессии. Лаборатория заметно влияет и на театральную игру, и на режиссерскую профессию. Требования к режиссеру снизились. Выросло целое поколение режиссеров, которые существуют исключительно в рамках эскизов лабораторий – что-нибудь быстро и эффектно «наваять». Глубокой проработки не требуется – нужны энергия и драйв. Нечто похожее произошло в современном кино – на игру актеров очень сильно повлияла сериальная манера игры. Достаточно какого-никакого сюжета и достаточно органичного, бытового пребывания в кадре актеров.

- Соответственно, меняется и зритель, или, как его теперь называют чиновники, «потребитель культурных ценностей»? Упрощения зрительских вкусов не наблюдается?

- На самом деле, зритель стал более разнородным. Некоторым достаточно примитивных вещей, они только за этим идут. У некоторых наоборот есть потребность в сложном, умном, глубоком театре. Но большая часть публики жаждет не «хлеба насущного», а чего-то острого и пряного, ярких экспериментов, визуальных эффектов, которые шокируют, выводят из зоны комфорта. Есть запрос на необычную форму, которая, как кажется, несет что-то новое. Поэтому зритель готов терпеть всевозможное «на-голове-стояние» и выкручивание по принципу «Лишь бы необычно было». Иногда это хорошо и талантливо, а иногда – ни о чем.

При этом коммерческая, бульварная составляющая всегда была и будет в театре. Надо зарабатывать деньги для театра и для артистов.

- Есть такое выражение - «повышение квалификации». Будь у вас такая возможность, у кого бы поработали в качестве ученика, помощника?

- Наверное, у Питера Брука. Или у Бутусова, одного из самых серьезных российских режиссеров. Он у нас на курсе, кстати, преподавал. Поучился бы у Андрея Могучего. Мне интересно, как работает Лев Додин. На курсе нашем преподавал его друг и соратник – Валерий Николаевич Галендеев. Жаль, что ушел из жизни Петр Фоменко. Жалею, что в свое время я упустил возможность поучиться у него.

- Насколько вы свободны в своих творческих поисках в Новокузнецке?

- Главная опасность для любого театра – привычка. Когда пришел, отработал свое и спокойно ушел с работы. На самом же деле театр – это всегда мучительное сдирание с себя прежней шкуры. Это поиски нового и в самом себе, и в окружающих партнерах. Все время нужно подвергать себя сомнению, отказываться от того, что уже наработал. Надеюсь, мне удается это делать в Новокузнецке. «Тринадцатый апостол» - спектакль, который я поставил по Маяковскому, в этом смысле был для меня прорывом. Многое в любом спектакле зависит не только от режиссера, но и от актеров – насколько они в него поверят, пойдут за ним. Но важно, сможешь ли ты донести до актеров свой огонь. Да и есть огонь в тебе самом? Насколько ты сам готов идти не по накатанному пути?

Очень надеюсь, что наши спектакли придутся по душе барнаульскому зрителю. Он немного другой, чем новокузнецкий. Мне кажется, барнаульские театралы – народ более мягкий и доброжелательный.

Беседу вел Сергей ЗЮЗИН