Люди закулисья. Ольга Назаренко - дирижер за кулисами

9 октября исполнилось 40 лет с той поры, как Ольга Назаренко пришла в театр. Было ей тогда девятнадцать. Первые три года она отвечала за реквизит, а потом впряглась в ярмо помрежа – работу сложную, чрезвычайно ответственную, незаметную для обычного зрителя и высоко ценимую в театральной среде.

Вот что, к примеру, говорит о ее работе народный артист России, режиссер Александр Зыков:

- Работа помрежа во время подготовки спектакля – достаточно сложный и трудоемкий процесс, но, я бы не сказал, что это сопряжено с пиковыми нагрузками. Зато во время проведения спектакля от Ольги Анатольевны требуется огромная концентрация внимания. Вот здесь на помощнике режиссера лежит всё. От неё зависит и ритм спектакля, и качество его. Она руководит всеми службами, находящимися за кулисами. Нужно проследить за тем, чтобы вовремя подали реквизит и переодели артистов, чтобы свет был нужного качества и чтобы направляли его куда нужно, чтобы музыка в определенный момент зазвучала и уровень звука был оптимальным. Знаете, как иногда бывает сложно руководить тем же монтировочным цехом? Все эти бесконечные подъемы, опускания, смена декораций - Ольга Анатольевна четко их контролирует. В придачу ко всему она умело руководит артистами. Это очень трудоемкий процесс, с которым справиться может далеко не каждый. Я вообще считаю работу помрежа творческой. Ведь стоит чуть-чуть не так повернуть декорацию, не дать вовремя команду осветителям или музыкантам, не подсказать реплику, и все это обязательно отразится на качестве спектакля. Есть спектакли, запредельно сложные для проведения, например, «Я пришел дать вам волю». В нем порядка 40 картин и меняются они чуть ли не через каждые три-пять минут. А помрежу надо всем этим управлять. Поэтому работу Ольги Анатольевны можно сравнить с работой дирижера. И ее можно назвать сильным дирижером.

Разговаривать с Ольгой Анатольевной было легко, как и с любым человеком, влюбленным в свою профессию и знающим в ней все ходы-выходы, закоулки, тайники, заповедные тропы. Но с переложением нашей беседы в жесткий текстовой каркас пришлось помучиться. Как передать огромный диапазон интонаций, жестов, мимики, которыми искрит речь моей собеседницы? Как донести до читателя ее энергию, страсть, эмоциональные монологи о прошлом театра драмы и не напускные переживания о его настоящем и будущем? Назаренко больше, чем помощник режиссера, она сама как человек-театр. Если бы Ольга Анатольевна захотела сделать моноспектакль «Записки помрежа», я бы первым стал в очередь за билетом.

- Ольга Анатольевна, чем вас так зацепила в молодости работа помощника режиссера?

- Возможностью увидеть процесс рождения спектакля. Любопытно наблюдать, как он создается – от самых истоков до игры на сцене. Интересно, как на репетициях работает режиссер, что происходит с актерами – споры, ссоры, замирение, озарения, новые решения. Какая-нибудь сцена небольшая по времени, фитюлька, но ты-то знаешь, сколько в нее было вложено труда и нервов.

- Александр Зыков сравнил вашу профессию с дирижерской. Вы согласны или у вас другие ассоциации?

- Станиславский однажды сказал: «Это капитан на капитанском мостике». Режиссер выпустил спектакль, воплотил свой замысел - и я остаюсь наедине со спектаклем. После капитального ремонта театра нам, помрежам, в чем-то работать стало легче, а в чем-то сложнее. Электроника не такая надежная штука, как ручное управление теми же штанкетами. У меня партитура спектакля сплошь исчеркана, исписана пометками: кто что покатил, кто чего вынес, всех надо проконтролировать. «Ольга Анатольевна, ну что ты все время поправляешь? Мы же поставили, как положено». – «Ребята, вы не знаете всего спектакля. Вы же не знаете, что актер проходит именно вот здесь и вот тут садится».

Иногда смешно становится. Во вспомогательные цеха приходят работать люди, как правило, неподготовленные, с улицы. Вчера они были строителями, малярами, швеями, но месяц пройдет – начинают громко судить, как опытные профессионалы. Это не всегда правильно.

- Все-таки что самое сложное в вашей работе?

- (Со вздохом.) Да ко всему уже привыкла. Сложный период наступает, когда начинается сборка спектакля. Актерам тяжело, когда свет ставится – много пауз, остановок. В современных спектаклях вообще много наворотов – очевидно тяготение к шоу. В этом плане в спектакле «Сон в летнюю ночь» режиссер Роман Феодори столько всего намешал! Роман накидает идей, а мы с Мариной Томиловской (тоже помощник режиссера) ломаем голову, как это все воплотить. В каждом спектакле нужно учитывать массу нюансов. При этом нередко возникают нештатные ситуации, тебе надо моментально сориентироваться, что делать. Многое еще зависит от традиций того или иного театра. В московских театрах у помрежей перечень обязанностей не так велик, как у нас. Как правило, сидит спокойно почтенная тетушка, ей позвонили, она нажала кнопку на пульте и сидит себе дальше.

- Из чего складывается ваша работа в день спектакля? С чего начинается, чем и когда заканчивается?

- Начинается она вечером, когда ложишься спать и думаешь: «Завтра спектакль. Надо сделать то-то и то-то. Надо проверить. В прошлый раз заминка вышла вот из-за этого». На работу приходишь и начинаешь все проверять: мебель, смотришь, как декорации установлены, как кулисы загружены, не загорожены ли нужные проходы, весь ли реквизит приготовлен… Во время спектакля всем приходится помогать – и выкатишь, и схватишь, и подскажешь, и костюм поможешь быстрее застегнуть, и шнурки завязать. А как иначе – мы же одно общее дело делаем! После окончания начинаешь ходить по цехам, выяснять, почему что-то было сделано не так, как надо.

- Перед началом какого спектакля вы волнуетесь больше всего?

- Чаще всего мандраж бывает перед премьерой. Или на фестивале. Мы с Мариной Витальевной всегда волнуемся перед спектаклем «Я пришел дать вам волю». Декорации высоченные, и если кто упадет вниз… Там, под станками, еще и монтировщики стоят.

- Что делаете, когда лично вам спектакль по разным причинам не нравится изначала?

- А что сделаешь – веду и такой спектакль. Стерпится – слюбится. Веду и спектакли, которые москвичи привозят. Не люблю только, когда заезжие актеры гонят откровенную халтуру. Особенно обидно, если один актер выкладывается на полную катушку, а другой дурака валяет.

- С кем сложнее работать – с работниками вспомогательных цехов или артистами?

- Со всеми работать и сложно, и приятно. Хотя, конечно, актеры более капризный народ, могут «характер показать» на ровном месте: «Я не выйду на сцену – мне не те очки принесли». Берешь злосчастные очки, выходишь из гримерной, спустя какое-то время возвращаешься с теми же самыми: «Эти?» - «О, вот это мои очки!».

Повторюсь: мы все делаем одно общее дело. Всегда говорю актерам: «Не выделывайтесь! Вы сейчас выйдете на сцену, и вам не включат свет и музыку, не дадут костюмы, не сделают прически – и что, думаете, на вас будет интересно смотреть?». Народ в цехах много работает. У «техников» вообще много тяжелого физического труда.

- Какой самый большой актерский грех в глазах помощника режиссера? Регулярные опоздания на репетиции, нарушения «спортивного режима», плохое знание роли?

- Больше всего выводят из себя, как вы сказали, «нарушения спортивного режима». Но чтобы их не было, актеров нужно «зажигать» масштабной, по-настоящему интересной работой. Они же увлекающиеся люди. Помню, с каким желанием актеры играли после ремонта – настолько истосковались по сцене. Световое оформление всех спектаклей записывали на компьютер, работали, бывало, до двух часов ночи – хоть бы кто пикнул!

- Вам когда легче работалось – в советское время, в лихие девяностые или сейчас, как принято говорить, в эпоху стабильности?

- В любые времена легче работать с режиссерами опытными. К примеру, с Александром Марковичем Зыковым. Он ведь хороший педагог, в работе с ним актерам можно почерпнуть много полезного – было бы желание! А молодым режиссерам иногда свойственно самолюбование.  

- Вспомните нестандартные истории во время спектаклей – вам за кулисами многое видно из того, чего не замечает зритель.

- Можно вспомнить «Сон в летнюю ночь», когда случился пожар на сцене. Огонь разгорался, а актеры говорили свой текст и одновременно пытались тушить, один даже с чайником выбежал. И страх был, и ужас, а потом и хохот напал, когда все закончилось благополучно. Бывало, стартовый пистолет давал осечку или наоборот стрелял дуплетом. Однажды в комедии «Моя профессия – синьор из высшего общества» дверь закрыли, и она рухнула (плохо закрепили)… Конечно, такие ситуации актерам приходится обыгрывать, импровизировать.

- Ваша профессия предполагает собранность, концентрацию внимания, хорошую память, дисциплинированность и ответственность. В домашней обстановке вы такая же?

- Ой, такая же! Собранность – она и дома нужна. Марина Томиловская, молодец, она очень пунктуальная и надежная напарница, но после работы умеет отключаться. А я вот не могу. Хожу, сама с собой разговариваю, проговариваю, что завтра выложу тому или иному сотруднику, накручиваю себя.

- Ваши любимые спектакли из репертуара театра драмы за все годы вашей работы?

- Очень любила «Гнездо глухаря» в постановке Владимира Черткова и «Поминальную молитву» Олега Пермякова. Из работ Василия Богомазова нравился «Сон в летнюю ночь». «Собачье сердце», «Ромео и Джульетту» Володи Золотаря люблю. «Гамлета» обожала. Эдик Тимошенко всегда был готов к этому спектаклю. Его ответственность всех заряжала. Сильно нравился «Слуга и господин» Романа Феодори. Очень хороший шел спектакль с участием Светланы Петровны Талалаевой и Дементия Гавриловича Паротикова «Деревья умирают стоя». Как они играли! Обалденный получился спектакль «Любовь и голуби», Георгий Тихонович Обухов был бесподобен.

- За что вы, Ольга Анатольевна Назаренко, любите театр драмы?

- Здесь работало и работает много хороших людей. В театр я влюбилась с детства, на спектакли ходила, актеров запоминала. Однажды Ольге Леонидовне Кириченко рассказала, как узнала ее на улице, напомнила в какой шляпке она тогда по улице шла. Устанешь иногда, думаешь: «Хватит, уйду!». Потом наплывают мысли: «А кто твои спектакли будет вести?». Жалко становится. Помню, как переживала за свои спектакли, когда в декрет уходила. Свете Пшеничной, которая тогда была помрежем, все рассказала про постановку по Островскому, в том числе про момент, когда надо круг крутить. Светлана потом рассказывает: «Посмотрела, вроде четыре страницы текста перед этим, успею спокойно покурить». Вышла, только закурила – Паротиков бежит и кричит: «Круг, круг!!!».

Вместо послесловия

- Ольга Анатольевна – это наше всё, она для актеров настоящий ангел-хранитель. В высшем творческом руководстве театра Оля самый близкий нам человек. Она очень добрая, всегда встает на защиту и актеров, и работников сцены, но при этом может жестко спросить с провинившегося, не взирая на чины, заслуги и возраст. Правда, для того, чтобы рассердить Назаренко, надо сильно постараться. Она очень трогательно опекает нашу молодежь, подсказывает многие вещи. Ее можно спросить обо всем, что касается нашего театра, – она всегда в курсе, всё знает, всё понимает. Если мы что-то забудем, обязательно напомнит и подскажет, - говорит заслуженная артистка Бурятии и России Надежда Царинина.

Беседовал Сергей Зюзин