В последние дни весны в театре драмы показали спектакль о знакомом для каждого из нас чувстве - одиночестве. В основе лирической комедии «Два старых краба с нежным панцирем» пьеса известного драматурга и сценариста Ричарда Баэра «Тустеп на фоне чемоданов».
- Многим кажется, что это пьеса про любовь. Никакой любви там нет – это попытка избежать одиночества. Причем, одиноким или одинокой можно стать даже при наличии жены или мужа. Важно, что ты становишься никому не нужным. Когда дети маленькие, ты им нужен. Но они быстро становятся взрослыми и уходят в свою жизнь. Когда ты был в порядке, в силе, ты нужен многим людям. Но стоит достигнуть определенного возраста и ты ощущаешь, что никому уже не интересен. В пьесе Баэра соединение Германа и Кристины – это, скорее, бегство от одиночества. И если люди друг другу симпатичны, можно сказать, что они нашли выход из тупика, - говорит режиссер-постановщик, народный артист РФ Александр Зыков.
В спектакле всего четыре персонажа: торговец коврами, вдовец Герман Льюис (Александр Хряков), вдова Кристина Мильман, решившаяся переехать из заснеженного Нью-Йорка в солнечную Флориду (Галина Зорина) и рабочие транспортной компании (Сергей Стасюк и Вадим Заика). А еще есть огромная квартира с многочисленными высокими дверями и разнообразными силуэтами предметов домашнего убранства на фоне выцветших обоев. Из квартиры постепенно выносятся упакованные вещи, остатки большого стола, стремянка, большая люстра, ковер. На фоне пустеющей квартиры все больше обнажаются чувства и мысли героев. Любит ли Герман Кристину или Кристина Германа? Нет. Точнее, пока нет. Но они давно знакомы и симпатизируют друг другу. С тех пор, когда дружили семьями. Теперь Герману 65 лет, Кристине – 61.
- В одном замечательном японском фильме стариков уносили на носилках в горы, и они замерзали в снегах, - вспоминает Александр Маркович. - Старики были обузой для окружающих. Что бы мы ни говорили про социальное общество – зрелое оно или незрелое, дело вовсе не в этом. Проблема гораздо серьезнее, она кроется в самой человеческой природе. В пьесе Баэра герои достаточно благополучны, во всяком случае, в материальном отношении. Да и со здоровьем у них пока все относительно в порядке. Но в душе далеко до благости. Герман горько шутит: «Мой сын живет в Сан-Франциско – наша любовь распространяется через всю Америку». И расстояние здесь ни при чем. Родственникам можно жить в соседних домах и быть бесконечно далекими друг от друга.
В спектакле про двух «старых крабов» взрослые дети Кристины и Германа незримо присутствуют на сцене – о них вспоминают, рассуждают, спорят. Тема «Отцы и дети» оказывается не менее важной, чем попытка избавления от одиночества. Александр Хряков моложе своего героя. Когда начал готовиться спектакль, было интересно, как разрешится это «паспортное» противоречие. Станет ли крепыш Хряков играть именно 65-летнего человека? Не стал. И совершенно правильно. Возраст в истории Германа и Кристины не главное.
- Мне не хотелось, чтобы исполнители главных ролей были представителями совсем уж старшего поколения. Схожая история могла произойти и с сорокалетними людьми. У одного из французских поэтов есть стихотворение, монолог отца, обращенный к дочери. В свободном переводе он выглядит так: сегодня мы с тобой расстаемся как родственники, давай завтра встретимся в кафе как друзья. Переход из одного состояния общения с детьми в другое – очень труден. И он не всегда случается. О чем как раз и говорится в пьесе. Недавно увидел потрясающее по своей глупости ток-шоу. Какая-то гламурная дамочка заявила: «Мы в своего ребенка вкладываемся, это наши инвестиции в будущее». Ребенка нельзя расценивать как сберкнижку! Это просто аморально. Нельзя считать, что в будущем твой ребенок будет тебе что-то должен. Ничего он своим родителям не должен. Он их не просил его делать. Он нужен был им, родителям. И спасибо ему за то, что какое-то он время был с ними. Нельзя к нему относиться как к собственности. Нельзя его силой удерживать рядом, как собачники говорят, на парфорсе, строгом ошейнике. Это всегда катастрофично. Как превратить ребенка в друга? Сложный вопрос. Но если этого не случается, вина, как мне думается, лежит на родителях, - делится своими размышлениями Зыков.
Кстати, о «детях». Уважаемый коллега Вадим Климов поделился любопытным наблюдением. На премьерные показы пришло немало молодежи. Она смеялась над увиденным и услышанным «не в синхрон» с представителями более старших поколений. Это нормально, у каждого возраста свои смеховые приоритеты. Главное, что спектакль молодому зрителю пришелся по вкусу. Ситуация-то универсальная, с ней знаком и стар и млад. Интересующая тебя особа уезжает из города Б в город А. А ты отчаянно пытаешься сделать все возможное, чтобы она осталась. Времени в обрез – сутки. Поэтому все средства хороши – даже попытка затащить эту особу в постель. Попытка оказывается успешной, но планы особы, увы, не меняются. И счет уже идет на часы.
Что касается «отцов», то аудитория на таком спектакле по определению будет благодарной. Часть зрителей уж точно имеет личный опыт, схожий с опытом миссис Мильман и мистера Льюиса. Глядя на терзания Германа и Кристины, вспоминаешь крылатую фразу советской эпохи о спасении утопающих. В данном случае спасение одиноких – дело рук самих одиноких. Не стоит надеяться ни на близких, ни уж тем более на социальных работников. И первое, что надо сделать – перестать жить как краб с глазами на затылке. Перестать постоянно оборачиваться в прошлое.
Чем хорош этот милый, сентиментальный спектакль конкретно для Галины Зориной и Александра Хрякова? Он дал им возможность вернуться к своим истокам. Галина запомнилась и полюбилась барнаульскому зрителю прежде всего как лирическая героиня. Пьеса американского драматурга – замечательный повод «вспомнить всё». И вспомнив рецепты прошлых успехов, соткать новую роль с учетом накопленного житейского, актерского и – что особенно важно в данном спектакле – женского опыта. Чисто внешне у Галины для этого прекрасные стартовые возможности, она как всегда «тонкая и звонкая». Соединиться с такой Кристиной – задача непростая, но благодарная. Это не тот случай, когда, как у нас говорят в деревнях, «сошлись на старости лет». Это счастливый шанс пережить еще раз незабываемое чувство влюбленности.
Что до Александра Хрякова, то он – наконец-то! - получил большую и достаточно необычную для себя роль, где может развернуться во всю ширь разностороннего таланта. А то в последние годы складывалось впечатление, что после «золотомасочного» Войцека артиста Хрякова решили вывести в некий резерв Ставки верховного главнокомандующего, законсервировать: с пугающим постоянством давали роли придурковатых слуг либо вообще ничего не давали. Наше счастье, что Александр очень любит театр в себе и является подлинным профессионалом. Порох остался сухим. А пышный парик оказался как нельзя кстати. Образ Хрякова в парике по ходу действия навевал ассоциации то с Альбертом Эйнштейном, то с Пьером Ришаром, то с Катиным-Ярцевым в фильме про «того самого Мюнхгаузена» (смешно, но Катин-Ярцев играл там слугу), а то и с одним из докторов наук Алтайского госуниверситета (наблюдение другого моего коллеги). И дело, разумеется, не в парике. Парик, удачно закончил собранный артистом образ – он стал как аромат духов у джентльмена с безупречным вкусом. Александру, похоже, удалось поймать тип «интеллигента, пришедшего на барахолку».
Любая роль для любого артиста (если он, конечно, не завяз в болоте самолюбования и потакания восторгам не особенно умных поклонников и поклонниц) – всегда вызов. Артисту (да и нам, зрителям) нет смысла делить роли на главные и второстепенные. Все роли главные. В этом нетрудно убедиться, увидев на сцене театра драмы великого «могиканина» Алексея Николаевича Самохвалова в роли Ангела-ликвидатора (спектакль «Два ангела, четыре человека», если кто-то вдруг еще не посмотрел). Самохвалов появляется на пару минут, но приятное послевкусие от его роли остается надолго – как после глотка бургундского вина урожая прошлого века. Столь длинная прелюдия к тому, что Сергей Стасюк и Вадим Заика заслуживают самых добрых слова за свои небольшие, но важные для этого спектакля роли. В нужные моменты грузчики, простите за невольный каламбур, разгружают нескончаемые диалоги Кристины и Германа, снимая неизбежную монотонность общения в формате один на один. Актеры-«рабочие», пользуясь словами Ральфа, могут испытывать «гордость за хорошо сделанное дело». К слову, необъятные, «гамбургеровские» габариты Сергея Стасюка – еще одна удачная фишка в этом спектакле.
- Ричард Баэр написал историю про двух «старых крабов» без назойливости и поучений. Она рассказана легко, с юмором. Но за легкой формой спрятаны серьезные проблемы. Если воспринимать искусство как некое душевное лекарство, оно, на мой взгляд, должно облекаться не в горькие порошки, как раньше было, а в сладкую оболочку. Пить порошки было мукой, до рвотных рефлексов. А тут покатал таблетку на языке, как конфетку, да и спокойно проглотил. Искусство не должно быть назидательным, пусть оно незаметно проникает в человека, - уверен Александр Зыков.
Трудно не согласиться. Правда, для этого у зрителей должны быть достаточно нежные душевные панцири. Когда в зале у кого-то назойливо бренчит мобильник или начинают подавать голоса невесть зачем приведенные малые дети, возникает грустная мысль: «Вот этим членистоногим - только хинин в порошке. В повышенных дозах».
Сергей ЗЮЗИН
